Сапер ошибается дважды что значит. Сапёр ошибается… дважды. Чем интересна такая опасная служба
В этом году наша страна отмечает 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, и мы продолжаем публиковать воспоминания очевидцев и непосредственных участников тех событий. Герой нашего сегодняшнего рассказа – бывший сапёр Николай Михайлович Смирнов, защищавший нашу Родину на дальневосточных рубежах от союзников фашистской Германии, многомиллионной Квантунской армии.
Николай Михайлович родился в деревне Ивановка Санчурского района Кировской области в 1926 году. Война застала его еще мальчишкой. Отец ушел на фронт сразу после объявления всеобщей мобилизации. Дома остались больная мать и сестренка Зоя, младше его на восемь лет. Заботы о семье легли на плечи пятнадцатилетнего подростка. В деревне мужиков не осталось, только дети и старики, поэтому приходилось самому запрягать лошадь и работать наравне со взрослыми, помогая то тут, то там.
Время шло, настал черед идти в армию Смирнову-младшему. Повестка пришла осенью 1943 года. Призывников-одногодков привезли на станцию Тихоокеанская во Владивосток, от которой еще два километра надо было идти пешком до казарм, где их стали обучать сапёрному делу. Здесь молодые бойцы приняли присягу и их распределили по батальонам. Николай попал в инженерно-саперские войска в состав 46-й мотоинженерной бригады отдельного батальона инженерных заграждений. Кстати, в соседней части, в роте связи, служил его двоюродный брат Арсентий Цыпленков, видеться с которым удавалось хоть и редко, но при каждой такой встрече братья всегда были рады друг другу - обменивались новостями, делились табаком…
«Сапёр я был неплохой, – вспоминает Николай Михаилович. – К тому же нас готовили очень грамотные и опытные специалисты. Они учили правильному обращению с оружием, умению минировать и разминировать и прочим военным премудростям. Ведь главный враг сапёра тщательно замаскирован и искусно прячется. Эта коварная смерть поджидает его на каждом шагу, и ему просто необходимо уметь её обнаружить и обезвредить. Поэтому так много времени уделялось учебе. Мины нам попадались самые разные: как противопехотные, так и противотанковые. Каждое разминирование было словно игра со смертью. У нас даже шутка такая была – сапёр ошибается только дважды: первый раз, когда становится сапёром, а второй раз, когда пропускает мину! Это «черный юмор» такой, а как же без этого. Сапёры еще шутили, что имеются такие мины, которые взрываются от того, что на них не таким взглядом посмотришь».
В мае 1945 года закончилась война с фашистской Германией. Это известие облетело всю страну. Счастье было неописуемым, все палили в небо из автоматов и винтовок, плакали, смеялись, поздравляли друг друга и обнимались. Но на Дальнем Востоке все только начиналось. Николай Смирнов впервые пошел в бой лишь в августе 1945 года, когда объявили о начале войны с Японией. Одним из наиболее ярких впечатлений в его памяти остался этот переход через границу: тогда лил сильный дождь (сезон муссонных дождей был в самом разгаре), и новобранцы промокли все до нитки. Затем их посадили на самоходные установки СУ-100 и танки Т-34 и отправили в первую линию фронта. Так они добрались до штаба японской армии в окуппированном китайском городе Муданьцзян, расположенном на берегу одноименной реки. Городок этот находился в 380 километрах от Владивостока. Здесь в течение нескольких дней шли сильные бои, и мост на реке был взорван. Задачей саперов было разминировать штаб, чтобы наши войска могли безопасно подойти к городу. Враг не предполагал, что бойцы Красной Армии сумеют за неделю пройти сотни километров в тяжелейших условиях. Элемент неожиданности нанес Квантунской армии ощутимый удар. Но противник не собирался легко сдаваться. Бои продолжались…
Во время бомбардировки города Мулин, Николай Смирнов был контужен. Как оказался в госпитале, не помнит. Только спустя некоторое время он узнал, что свою контузию получил в результате чудовищной ошибки. Еще 11 августа Мулин был взят войсками Красной Армии. Там находилось множество резервных и тыловых частей, а также госпитали, склады и ремонтные мастерские. А 16 августа 1945 года наши же бомбардировщики обрушили на город почти три сотни 100-килограммовых фугасных бомб, унесших жизни многих солдат. «Только в нашей части погибло 13 человек, - вспоминает с болью ветеран, - еще десятки были ранены и контужены». А 2 сентября 1945 года Япония заявила о капитуляции, и Вторая Мировая война завершилась. Но оставалось еще много «подарочков» от японцев, и Николая Смирнова оставили в инженерных войсках разминировать и расширять дороги.
В 1946-47 годах японские военнопленные долбили скалы, расширяя железнодорожное полотно для пропуска войск к бухте Ольга, пролегающей через село Кавалерово в 60 км от Японского моря. «Мы тоже помогали японцам, закладывая мины в скальные породы, - вспоминает Николай Михайлович, - На первом же хабаровском поезде нас отправили в сторону Харбина, но высадили километров за десять-двенадцать до города. Дальше не пустили, так как там было полно пленных солдат. Работы было много, иногда приходилось совершать до 120 подрывов в день».
Еще Н.Смирнов проходил учения по поиску «языка» в ночное время. На дежурство их 25-й наблюдательный пункт дивизии заступал по очереди через два месяца на третий. Укрепрайон, на который нужно было выдвигаться, находился на высоте 1700-1800 метров, а местность была горная. «У меня была привычка – нацепить на себя как можно больше автоматов или пулеметов, и взбираться в гору, прямо как ослик, - смеется Николай Михайлович. – А пулемет Дягтерева весил примерно как три чугунных сковороды. У меня на плече осталась трудовая мозоль с тех пор».
Демобилизовался Николай Смирнов в марте 1950 года – пришел домой прямо на Пасху, когда снег еще лежал. Встретил Николая его отец, Михаил Алексеевич, который сам прошел всю войну от Сталинграда до Берлина. Вернувшись домой с ранениями, он прожил до 1976 года.
После войны бывший сапер более двух десятков лет проработал мастером по лесосплаву в системе треста «Марий-Лес», а затем еще столько же – слесарем на заводе «Потенциал». В Козьмодемьянск семья Смирновых переехала в конце 60-х. С женой Галиной Тимофеевной Николай Михайлович прожил 56 лет – родилось у них трое детей: две дочери и сын, а теперь уже есть внуки и правнуки. Сейчас ветеран живет в своем доме один, но за ним вот уже пять лет ухаживает Наталья Николаева, к тому же частенько заходит в гости внук Николай, названный так в честь деда, и дети, проживающие в других городах, тоже приезжают довольно часто. Недавно фронтовик в дополнение к своим имеющимся боевым и памятным наградам получил юбилейную медаль, выпущенную к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Ее Николаю Михайловичу вручил генеральный директор завода «Потенциал» Валерий Кудря.
До Афганистана я был абсолютно уверен, что сапер ошибается только раз в жизни. Даже анекдоты на этот счет ходили – этакий веселый «черный юмор». Вот один: «Человеку свойственно ошибаться…» – издалека начал командир разговор с женой сапера. Или вот: «Единственная ошибка – и одна нога здесь, вторая там», – назидал командир молодым солдатам, прибывшим в саперную часть.
Сапёр ошибается дважды
Трофеи советских разведчиков: 1 – пакистанская мина P1Mk1, 2 – британский взрыватель замедленного действия, 3 – американская подрывная машинка, 4 – минный взрыватель натяжного действия британского производства. Фото из книги «Спецназ ГРУ в Афганистане»
Но офицеры отельного инженерно-саперного батальона нашей 5-й мотострелковой дивизии только посмеялись над этим моим познанием. Они убедили меня, что сапер ошибается дважды: «Первый раз, это когда он принимает решение стать сапером».
В саперном деле без подобного «черного юмора» никак нельзя: так сказать, профессия обязывает. Ребята инсапбата этой своей (оригинальной) профессией очень гордились.
Ведь в Афганистане шла настоящая минная война. Она шла как бы параллельно войне мотострелково-артиллерийско-воздушной. Статистика: самые большие потери у наших войск были именно от подрывов на душманских минах, хотя принимались все, что ни есть, меры предосторожности. «Духи» свое дело знали. Но и мы были на высоте!
Наших саперов очень уважали, восхищались ими. Это были смелые и мужественные люди – профи, доки и асы своего дела. Благодаря их исключительному труду наши сторожевые заставы были надежно защищены минными постановками от нападения с любой стороны. И такой мысли, как пойти на штурм какой-либо заставы, у моджахедов даже и не возникало – это без преувеличения.
На километры вокруг были установлены различные мины – на «растяжках», выпрыгивающие, направленного действия и мины-ловушки. На больших площадях проводилось сплошное минирование минами-«лепестками», вертолетами и реактивными системами залпового огня «Ураган». «Лепесток», который представлял собой цветную маленькую полиэтиленовую подушечку, убить не мог, но кисть руки или ступню отрывал. Правда, басмачи вскоре нашли на них управу: подметали их метлами в кучи, а потом подрывали.
Саперы шутили, что имеются и такие мины, которые взрываются от того, что на них не таким взглядом посмотришь. А что, были же у нас на вооружении мины, которые реагировали на частоту человеческих шагов.
Самая простая мина – сигнальная. После того как кто-то цеплялся за натянутый провод – «растяжку», она начинала свистеть, выстреливая вверх осветительные огни. Местность, где их устанавливали, загодя была пристреляна. По ней мгновенно открывался сосредоточенный огонь. Никаких шансов противнику! Правда, в абсолютном большинстве случаев эти «сигналки» срабатывали на шакалов и дикобразов. Саперы вздыхали, но не особо расстраивались. Опять же шутили в том смысле, что не всякий американский миллиардер может похвастаться, что ел редкостный деликатес – жареное мясо дикобраза. А наши солдаты в иные дни едали его, как обыкновенную тушенку из говядины или свинины.
Оскорбительные "мины" от душманов
Не рискуя «по-каппелевски» (как в фильме «Чапаев») штурмовать наши сторожевые заставы, «духи» обстреливали их минометами или реактивными снарядами – эрэсами. Место, откуда их выпускали, быстро определялось и также обязательно минировалось.
По приказу после каждой установки мин должен был составляться в двух экземплярах формуляр минного поля. Один из них предписывалось отправлять в вышестоящий штаб. Но кто ж занимался такой «бумаготворческой живописью» при почти ежедневных разовых мино-постановках?!
Одну нашу сторожевую заставу душманы в прямом смысле слова достали. Обстрел эрэсами велся через день с трех разных точек. Снаряды запускались с 5–7-километрового расстояния. Китайские эрэсы устанавливались на мешки с песком, которые доставлялись на огневую позицию ишаками. С камней запускать было не с руки: снаряд мог резко изменить направление. И хотя точность моджахедского огня была минимальная (если и были попадания, то чисто случайные), но и с такой меткостью «духи» смогли разнести фосфорным снарядом единственную полевую кухню и серьезно повредить цистерну с водой. И пока новую кашеварню и водохранилку не подогнали, люди находились на грани выживания.
Вызвали артиллерийскую разведку и по траекториям определили точное место запуска. Местечки пристреляли. Но басмачи были хитрые. Эрэсы стали запускать с помощью… градусников. Разбирался обыкновенный ртутный градусник и вечером тонкий медный проводок клался на столбик. Утром, когда вставало солнце, ртуть поднимала проводок вверх, и замыкался контакт со вторым проводом. Пуск! Артиллерия открывала ответный огонь, но противника там не было.
Вызвали саперов и заминировали все три вражеские позиции. Но обстрелы все равно продолжались.
Мало того, когда саперы снова поднялись в горы для дополнительного минирования, то были смертельно оскорблены! Мины были сняты, а на их месте душманы справили большую нужду, причем, извиняюсь за подробности, наложили впечатляющие кучи. Пришлось, снеся праведное негодование, устанавливать комплект мин «Охота» – тех самых, что срабатывали на шаги человека и взрывались, когда он входил в зону сплошного поражения.
Один старший лейтенант – сапер рассказал о принципе действия этих мин, в то время секретных. Всем же было интересно, что это за штуки такие, и владелец секрета долго не ломался, заставляя себя упрашивать раскрыть государственную тайну своим же сослуживцам. Уверенность в победе вселяли слова старлея, что японские батарейки к блоку питания он купил в афганской лавке – дукане. Так надежнее! Наши «пальчиковые» со склада, как обычно, были просроченные, а блок питания комплекта мин был устроен так, что при падении напряжения самоликвидировалась вся система. «Жалко, что такая вещь без дела пропадет», – сказал офицер.
Благодаря этому старлею «такая вещь» пропала не напрасно. Через пару дней вечером мы услышали взрыв. Поутру, поднявшись в горы, обнаружили два трупа, раненого ишака и боеприпасы. Обстрелы наконец прекратились.
Про людей-«уродов»
Между тем кому война, а кому мать родна, или в семье не без урода. Через пару месяцев после этих событий в полк пришло письмо с таможни, в котором сообщалось о том, что при пересечении границы у одного из наших прапорщиков было конфисковано аж 40 градусников. 40! Было проведено очень конкретное расследование, но прапор постоянно твердил, что, проявляя искренние чувства воина-интернационалиста, хотел помочь афганскому госпиталю в Герате, а о запусках «каких-то» ракет при помощи градусников и не слыхивал.
Хотя это выглядело весьма неубедительно (у подавляющего большинства прапорщиков в те времена был авторитет хапуг), «искреннему воину-интернационалисту» удалось, как говорили у нас, отмазаться. Тогда ему объявили бойкот в части – никто не подавал ему руки, не говоря уж о том, чтобы выпить с ним в компании. Но это было не больно. Больнее было бы, если бы офицеры заставы смогли выполнить свое обещание и публично засунуть градусник прапорщику в «трещинку» – так мы называли место чуть пониже спины, но и здесь отмазавшемуся удавалось увиливать от заслуженной кары. Со временем же все как-то забылось.
Тем более что жизнь рождала новых «героев». Один солдат решил продать «духам» пять 82-мм мин к миномету «Поднос». У них были точно такие же, опять же китайского производства. Обратился к афганцам, но те оказались «за шурави» и донесли куда следует. Солдат получил пять лет реального срока – образно говоря, по одному году за мину.
Еще случай. Капитан и прапорщик возгорелись желанием «по-быстренькому» приобрести по видеомагнитофону (жуткий дефицит в те годы в Союзе!). А где ж «по-легкому» денег раздобыть? Не мудрствуя лукаво, задумали продать… топливозаправщик. В смысле не саму машину с цистерной, а содержимое последней. Самое интересное, «предприниматели» не слили топливо «оптом», а продавали его в одном из кишлаков на розлив. Керосин пользовался большим спросом у местного населения, и шесть тонн горючей жидкости «улетело» за пару часов по бочкам, канистрам, банкам, склянкам, бурдюкам и даже по полиэтиленовым пакетам. Вместо «видиков» – соответственно три и два года лишения свободы.
Но да хватит о подобных деятелях.
От геройской гибели до нелепой один шаг
Очень большую опасность представляли мины на дорогах. В районе Кандагара, где находился наш знаменитый «пустынный» батальон, в провинциях Гильменд и Фарах были такие дороги, которые минировались каждую ночь. После их траления тягачами и танками движение колонны осуществлялось строго по колее. Отлично помню нашу наглядную агитацию в тех местах – столбы с плакатами: «Водитель! Съезд с колеи означает смерть!», «Опасная дорога! 1985 год – 39 подрывов».
Нехорошие чувства испытывали водители и старшие таких автомобилей, как «ГАЗ-66», «КамАЗ» и «МАЗ». Ведь кабина этих машин находилась прямо на колесах, которые могли наехать на мины. Правда, все зависело от мощности установленного заряда-фугаса.
Иногда «духи» оборачивали контакты взрывателя бумагой, клали доски и присыпали землей. После прохода нескольких машин бумага перетиралась, и раздавался взрыв – в середине колонны. Так погиб мой земляк старший лейтенант Борис Коданцев из Семков – городка, что под Минском. В инженерно-саперном батальоне он занимался полевым водоснабжением. Взрыв был такой силы, что Боря, который, как и полагалось, был в каске и бронежилете, пробил головой крышу «Урала» и упал в нескольких метрах от машины. Солдат, который первым подбежал к нему, при виде большой лужи крови и обезображенного тела повалился, потеряв сознание.
Самая массовая из вражеских мин – итальянская пластмассовая противотанковая мина «ТS-11.5». Миноискатель ее «не брал» – из металла там была только маленькая иголочка во взрывателе. Обнаружить «итальянку» было трудно, а если их и находили, то никто не спешил рисковать. Мины часто ставились на неизвлекаемость. Пошевелишь, даже тронешь – взрыв! Подрывали их накладным зарядом или снимали «кошкой» – веревкой с металлическими захватами на конце.
С минами были связаны и нелепые смерти. Зимой 1987 года на одной из боевых операций дивизии в районе Мусакалы заместитель командира полка ежедневно отчитывал начальника инженерной службы за отсутствие результата в работе: «Мать-размать, вы мне хоть одну мину найдите! Чем вы здесь занимаетесь? Под суд отдам, если кто-нибудь подорвется!»
Обнаружили несколько закладок. Половину начальник инженерной службы представил: вот, мол, нашли, да не одну. А остальные мины хитроумно припрятал: будут очередной раз матюкать, скажу, что только что нашел и снял. В палатке решил провести занятие по обезвреживанию мин с двумя прапорщиками-тыловиками и лейтенантом-врачом. Одиннадцать с половиной килограммов тротила разнесли людей на мелкие кусочки. Собирали в простыни то, что от них осталось, не имея возможности определить, чьего тела эта «деталь»…
Собаки, спасавшие жизни солдат
Появление термина «сапер» относится к 17 веку. Тогда этим словом называли людей, которые совершали подкопы под вражеские стены крепостей с целью их последующего разрушения. В конце этого же века саперные части были выделены в отдельное подразделение во Франции, а в 1712 году - и в России. Со временем специализация саперов значительно расширилась.
Наверное, всем известно высказывание: «Сапер ошибается один раз». Появление его связано с чрезвычайно высокой опасностью проведения работ по обезвреживанию боеприпасов и разминированию территории. Известна и другая фраза – «Сапер ошибается дважды, и первый раз – когда становится сапером». Действительно, не каждый человек сможет достойно нести столь трудную и опасную для жизни миссию.
Каждый год от мин, снарядов и бомб погибает порядка 25 тысяч человек. Каждый сапер должен обладать знаниями более 700 типов мин, а также знать основные виды боеприпасов, применяемых во всех армиях мира. Так, например, во время проведения разминирования в Югославии российские саперы имели дело в основном с так называемыми суббоеприпасами английской Mk1 и американскими BLU 97B/B и A/B. Такие виды миноподобных объектов считаются даже более опасными, чем сами стандартные мины, поскольку детонатор, используемый с их конструкции, имеет способность вырабатывать ток для срабатывания детонатора даже через длительный период пребывания в земле.
В конце 2011 года российские саперы завершили работы по разминированию сербской территории, на которой должна пройти часть газопровода «Южный поток». За весь период работ военным удалось обезвредить свыше полторы тысячи взрывоопасных предметов, в том числе и авиационные бомбы, минометные и противопехотные мины, артиллерийские снаряды. Работы проводились, в основном, недалеко от города Парачин. Здесь удалось обнаружить около 400 взрывоопасных предметов, которые появились в разное время – начиная с Первой мировой войны и заканчивая 1999 годом, когда натовские войска проводили бомбардировке сербские территории.
Немного раньше, осенью этого же года, в Подмосковье силами 179 центра МЧС России был обнаружен и обезврежен артиллерийский снаряд времен Второй мировой войны. За весь осенний период было уничтожено в общей сложности около 12 тысяч снарядов.
На отсутствие работы не могут пожаловаться саперы республики Дагестан. Там с каждым днем все чаще звучат сообщения о заминировании каких-либо объектов.
Так, на днях недалеко от села Нечаевка был обнаружен автомобиль, в котором выявили самодельное взрывчатое устройство. По оценкам специалистов, общая мощность его составила около 35 килограммов в тротиловом эквиваленте. Устройство было уничтожено при помощи гидродинамического разрушителя. Само устройство было сделано из цинкового ведра, внутри которого расположили взрывчатку. Имелся и детонатор. Более того, в автомобиле было обнаружено два мешка аммиачной селитры, что, понятное дело, способствовало бы усилению мощности взрыва.
Еще одна подобная операция по разминированию прошла недалеко от села Комсомольское, где на обочине федеральной трассы «Кавказ» было обнаружено четыре самодельных взрывных устройства. Всех их подорвали. После их уничтожения образовались воронки глубиной около двух метров, диаметр их составил 5 метров. На следующий день движение по автодороге было восстановлено. Напомним, что всего было обнаружено шесть канистр со взрывчаткой, закопанных на обочине. Первая бомба была уничтожена практически сразу. При обезвреживании второй погиб сапер Дагестанского МВД, а еще 8 человек получили ранения.
Как правило, чаще всего сообщения о минах и прочих взрывоопасных веществах поступают от строителей, которые роют котлован для фундамента будущего строения, или от дачников. Которые обнаруживают подобные «сюрпризы» во время сбора урожая.
Как говорят специалисты, ничего страшного и особенного в разминировании нет. Самое главное – хорошо знать, как выглядит тот или иной снаряд в разрезе, какого типа взрыватель установлен, а также по какому принципу он работает. При всем необходимо соблюдать все правила безопасности и не спешить.
Когда наступает временное затишье и экстренных вызовов не поступает, саперы большую часть времени проводят на полигонах, где тренируются, чтобы довести свои действия до автоматизма. Специальное снаряжение сапера весит около 16 килограммов, да и бронежилет, наколенники и высокий кевларовый ворот сковывают движения, но временные неудобства можно перетерпеть, ведь жизнь дороже.
У каждого из пиротехников есть дети. И тем не менее, они ежедневно рискуют жизнью. Сами же они говорят, что каждый выбирал профессию по душе, и что если хорошо знать, что и в какой ситуации лучше предпринять, то проблем вообще не должно возникать.
Именно для того, чтобы не возникло проблем при разминировании радиоуправляемого фугаса, используется специальный чемоданчик, при помощи которого в оцепленной зоне глушатся радиоволны. Дальше к работе приступает кинолог с собакой. Для того, чтобы собака умела чувствовать взрывчатку, проходит ни одна тренировка.
После того, как собака обнаружит опасное устройство, сапер при помощи тонкого щупа, саперной лопатки, а затем и рук откапывает его. После этого человек, отвечающий за работу с фугасом, прикрываясь щитом, при помощи специальной механической руки перемещает бомбу в бронированный бак. Даже если теперь эта бомба и взорвется, то практически никаких негативных последствий не будет.
Трудно себе представить, но буквально несколько лет назад из обмундирования у саперов имелись лишь примитивные миноискатели да средства индивидуальной защиты. Сегодня все это, конечно же, тоже присутствует в арсенале саперов, однако теперь они могут похвастаться и специальными костюмами, механизированными средствами для обнаружения мин и снарядов, универсальные дистанционно управляемые комплекты разминирования. Кроме того, российские взрывотехники имеют также приборы ночного видения, устройство для локализации взрыва, набор досмотровых зеркал, телескопические щупы со сменными наконечниками. Более того, имеются и суперсовременные миноискатели для нахождения мин различных типов.
За последние несколько лет для саперов были разработаны специальные костюмы, которые способны защитить от всевозможных факторов взрыва. В состав костюма входит защитная куртка и штаны, шлем с бронированным стеклом, противоминные ботинки, перчатки из кевлара, а также дополнительные бронированные панели, призванные защищать наиболее уязвимые участки тела. Очень важной характеристикой данного костюма является то, что его можно быстро снять в случае острой необходимости.
Все такие костюмы имеют встроенную систему голосовой связи, а также климатического контроля. В костюме есть автономные источники энергопитания, которые рассчитаны на восемь часов непрерывной работы. На шлемах, кроме модуля дистанционного управления, монтируется и мощный фонарь.
Кроме костюма, уберечь сапера от подрыва должны и новые ботинки, разработанные в Канаде. Они уже получили название «паучий ботинок». Это приспособление представляет собой «лапки-ходули», крепящиеся к ботинкам. Подобное приспособление уменьшает возможность задеть мину, а также образует небольшой зазор межу взрывным устройством и ботинком, уменьшая, таким образом. Степень поражения взрыва. Проведенные испытания показали, что даже в том случае, если ботинок попадет на взрыватель, сапер не получит значительных повреждений. Кроме «паучьего ботинка», были разработаны также специальные насадки, предназначенные для проведения работ на песке или мягком грунте.
Сегодня, даже в условиях мирного времени, тысячи квадратных километров по всему земному шару представляют собой взрывоопасную зону из-за большого количества оставшихся там мин и снарядов. Так что отдыхать саперам не придется.